В истории России и Польши было немало событий, которые эти страны оценивают совершенно по-разному. Как правило, они происходили в ХХ веке, но есть и более давние страницы истории, в оценке которых у двух славянских народов нет точек соприкосновения. Одно из них – Январское восстание, которое началось 22 января 1863 года.

Поляки традиционно оценивают это событие как попытку их народа восстановить свободу и независимость Речи Посполитой, которую "страшным и кровавым способом подавила русская армия". И одним из руководителей подавления восстания был Виленский генерал-губернатор Михаил Муравьев, прозванный за свою деятельность поляками, литовцами и русскими революционерами "вешателем", "палачом" и "мясником".

Но насколько такие клише обоснованны? Прежде чем ответить на этот вопрос, следует разобраться, кем был граф Муравьев и как он стал одним из главных лиц в Январском восстании?

Биография

Михаил Муравьев с детства обладал выдающимися способностями. Уже в 14 лет он поступил на физико-математический факультет Московского университета, а после начала Отечественной войны, будучи 16-летним подростком, принимал участие в Бородинском сражении.

После войны Муравьев продолжил военную службу, а в 1827 году стал витебским вице-губернатором. Уже через год он возглавил Могилевскую губернию, а затем – Гродненскую. Самым ярким событием, в котором молодой губернатор принял участие, стало подавление Польского восстания 1830–1831 годов. Опыт, который он получил тогда, Муравьев применит уже 33 года спустя.

Январское восстание

К началу 1863 года Михаил Муравьев уже находился в отставке. Но именно к нему решили обратиться власти, когда ситуация в Польше, а также на территории современных Белоруссии и Литвы стала выходить из-под контроля.

"Михаил Муравьев к моменту начала восстания 1863 года уже имел очень богатую биографию, в том числе и в Западном крае. На момент восстания 1830 года он был гродненским губернатором, то есть имел опыт подавления восстания поляков и знал ситуацию в этих местах. Соответственно, он был назначен на должность после того, как стало понятно, что нужен жесткий и знающий эти места руководитель", – отметил в комментарии Baltnews кандидат исторических наук Юрий Борисенок.

В ходе подавления восстания Муравьев опирался на крестьян разных национальностей, которые в большинстве своем не поддержали бунтовщиков. Поэтому прежде всего действия российской власти и армии были направлены против шляхты и католического духовенства.

"В отношении крестьян Муравьев использовал вполне гуманную тактику, потому что крестьяне, как в 1830–1831 годах, восстание не поддержали. В этих условиях основной удар в сторону поляков пришелся на шляхту, и именно на нее был направлен карающий меч Муравьева. И вместе со шляхтой значительную роль сыграли католические священники, против которых Муравьев действовал очень жестко", – добавил Борисенок.

Историк подчеркнул, что виленский генерал-губернатор прежде всего наказывал повстанцев не виселицей, а изъятием имущества. По его указу государству отошли несколько тысяч шляхетских имений, тогда как повешено было 128 участников восстания. При этом погибших в результате террора, развязанного "борцами за свободу", было в несколько раз больше.

Гражданская политика

В рамках борьбы с влиянием шляхты на местное население Муравьев считал необходимым проведение крестьянской реформы. Он понимал, что для этого нужно обеспечить обучение крестьян на русском языке и продвигать православную церковь.

"Накануне восстания, в первые годы правления Александра II, некоторые представители лояльной польской шляхты надеялись, что им удастся сохранить свои позиции с помощью нового императора. Но после того, как восстание вспыхнуло, Муравьев очень четко расставил акценты, что нужно развивать крестьянское образование на русском языке, всячески продвигать православную церковь и уменьшать позиции польской шляхты и католической церкви", – отметил ученый.

"Муравьев-вешатель"

Но еще не успело завершиться восстание, как к Михаилу Муравьеву приклеились ярлыки "Муравьев-вешатель", "Муравьев-людоед", "Муравьев-палач" и др. Такая оценка до сих пор бытует в польской и литовской историографии.

Польская сторона отрицательно оценивает не только тех, кто подавлял Январское восстание, но и тех поляков, кто скептически относился к этому событию.

По словам эксперта по Польше Станислава Стремидловского, именно таким образом ученые характеризуют польского деятеля тех лет Александра Велепольского, считавшего, что для поляков будет лучше сотрудничать с российской администрацией.

"По большому счету Велепольський оказался прав. То, что он начал, было продолжено после Январского восстания. С экономической точки зрения, такая политика дала Польше очень многое, там был бурный демографический рост и рост промышленного производства, активизировалась урбанизация. Царство Польское вышло на ведущие позиции в Российской империи", – объяснил Стремидловский Baltnews.

Однако сейчас польские историки считают Велепольского "вздорным своенравным магнатом", который якобы никак не считался с настроениями граждан, "полностью революционно настроенных". Также его обвиняют в расколе польского общества, когда всему народу нужно было "выступить против России".

А что Белоруссия?

Однако позитивная оценка деятельности повстанцев и осуждение российской армии долгое время доминировали не только в Польше и Литве. В похожем ключе считали и в Белоруссии, причем как оппозиционные историки, так и представители официальных институтов. По словам научного сотрудника Института философии НАН Белоруссии, политолога Алексея Дзерманта, все это пришло еще с советских времен.

"Белорусская историография не едина. Если ориентироваться на Академию наук, на исторический факультет [БГУ] и работы историков, которые там занимаются этой темой, то есть некое продолжение линии, которая наметилась еще в советское время, когда [один из руководителей Январского восстания Константин] Калиновский считается предводителем белорусского народно-освободительного восстания, подчеркивается национальный фактор", – сказал Дзермант.

Здесь стоит отметить, что часть белорусов считает национальным героем Константина Калиновского. Известно, что он родился на территории современной Белоруссии, владел языком и пытался привлечь местных крестьян на свою сторону, обращаясь к ним на белорусском языке.

"Хотя в последнее время звучат голоса, и в Белоруссии есть те историки, которые говорят о том, что Калиновский – часть польского повстанческого движения, что к белорусам он имел опосредованное отношение. Он, скорее, использовал лозунги, обращенные к белорусским крестьянам в своих целях, а на самом деле не являлся выразителем белорусских национальных интересов", – заметил эксперт.

Сейчас такая точка зрения в меньшей степени отражена в официальных монографиях и учебниках. Но в последние годы стала идти активная дискуссия, является ли Калиновский белорусским национальным героем, и не стоит ли пересмотреть советские схемы в свете новых данных и документов. При этом сами поляки не считают Калиновского белорусом – для них он лидер именно пропольского движения.

"В польской историографии фактор белорусскости вообще уходит даже не на второй, а на третий план. Да, у него были какие-то сантименты в сторону белорусов, но он не рассматривается как часть белорусского нарратива. Его фигуру продвигают как поляка, который пытался сражаться с Россией, в том числе используя белорусских крестьян. Такой подход превалирует в оценке его персоны", – отметил Дзермант.

Особую важность фигура Калиновского представляет для белорусской оппозиции. По словам Дзерманта, Калиновский имеет для них значение как главный герой "борьбы белорусов против России".

"Она (оппозиция – прим. Baltnews) его делает народным вождем, но на самом деле этот "вождь" занимался террором в отношении крестьян, которые не поддерживали его восстание, потому что были лояльно царскому правительству и не хотели видеть деятельность повстанцев на своей земле. Реальная деятельность Калиновского не совпадает с тем мифом о нем, который культивирует белорусская оппозиционная историография", – подчеркнул эксперт.

Поработители и убийцы: кем восхищается белорусская оппозиция

В свою очередь Михаила Муравьева белорусские историки оценивают как "душителя народного восстания" и "охранителя-реакционера", который верно служил царскому режиму. Все это также взято еще из советских оценок, когда осуждалось чуть ли не все, что связано с Российской империей.

"Видимо, это и находит отражение в белорусской историографии, а попыток реально разобраться в тех методах, которыми Муравьев руководствовался для подавления восстания, реально разобраться в его менеджерских способностях особых попыток нет", – подчеркнул Дзермант.

Время открыть глаза

Лишь в недавнее время началось более глубокое изучение деятельности графа Муравьева, включающее в себя более взвешенные оценки. По словам Борисенка, в последние 15–20 лет российские историки уделяют виленскому генерал-губернатору все большее внимание. И при этом специалисты отходят от тех ярлыков, которые дала ему советская историография.

"Личность Муравьева в русской истории 19 века достаточно заметна. Ее стоит помещать в школьные учебники, но с пометкой, что с точки зрения своих политических взглядов, это был умный, просвещенный консерватор, который занимал совершенно определенную позицию. Его консервативные политические убеждения еще и воплощались в конкретные действия" – отметил историк.

Такие же процессы, хоть и медленными темпами, происходят в Белоруссии. Хотя большинство историков там пока не занимаются переоценкой фигуры Муравьева, но в публикациях СМИ восстание 1863–1864 годов уже именуется как польское, а не белорусское. Так же иначе оценивается и роль Калиновского.

"Это значит, что дискуссия продолжается. Наверное, будут меняться акценты в оценке этих событий. Мы будем отходить от националистической оппозиционной версии и приходить к более объективной оценке, где найдется место и Муравьеву, и фигура Калиновского будет оцениваться более адекватно и объективно, без ненужной героизации", – подытожил Дзермант.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.