Материала на неделе хватило на три выпуска. И это в разгар лета! Что делать? Принял ломоносово решение заняться аналитикой. Благо что и для нее повод нашелся. Даже два.
Как-то вот с обеих сторон меня взяли под руки и повели. Одновременно придумались два законопроекта – "закон среднего пальца" в Латвии и еще не получивший своего народного названия проект внесения поправок в эстонский закон о топонимах.
Взгляд первый: государственная идеология
Оба "начинания" подталкивают к мысли о том, что речь идет о законодательном закреплении государственной идеологии. То, что запрещено в России, но не запрещено в Прибалтике.
Оба закона я посмотрел. Латвийский закон называется "Закон о памятнике Свободы и Рижском братском кладбище", эстонский назван более технично – "Закон об изменении закона о топонимах". В первом случае речь идет об оригинальном законе, во втором, соответственно, о поправках.
Большинство статей латвийского закона, по большому счету, статьями закона не являются. Это какие-то духоподъемные новеллы о том, что значат (точнее, должны значить, раз речь идет о законе) для латышей Милда и Рижское братское кладбище. Стандартные для нормы права элементы – гипотеза, диспозиция, санкция – в этих статьях отсутствуют.
Вот мотивация авторов законопроекта:
"Этот закон закрепляет, как кажется, небольшие, но очевидные вещи – уважение к символам национального сознания и святых для народа мест. Впредь за провокации, которые мы переживали 16 марта, либо за выражение неуважения к этим святыням будут предусмотрены суровые штрафы. Кроме этого, закон ограничит различные действия, которые могут мешать общественности или создавать несоответствующую культурно-историческому наследию атмосферу", – заявил лидер нацблока Райвис Дзинтарс.
Согласно новому закону, за выражение неуважения к памятнику Свободы или Рижскому братскому кладбищу можно будет применять к физическим лицам штрафы в размере от 1000 до 2000 евро. (...) Самые суровые штрафы предполагается отныне применять за организацию мероприятий, направленных на конфронтацию. Физические лица будут оштрафованы за это на 250–1000 евро, а юридические – на 1000–2500 евро".
Посыл прозрачен: никто не должен мешать "шествиям легионеров". Шествиям, прямо осужденным ГА ООН в соответствующих резолюциях.
Почему закон получил прозвище "закона среднего пальца"? Ответ – на приложенной к законопроекту схеме.
Эстонский законопроект в содержательной части очень краток:
"Личное имя не может быть использовано в качестве топонима, если лицо действовало против создания Эстонской Республики, сохранения конституционного строя или восстановления самостоятельности Эстонии".
Александр Кузьмин: "Пятс и Лайдонер свергли конституционный строй – их имена уже удалены?".
Не буду сейчас подробно разжевывать, что в Эстонии подразумевают под "конституционным строем" в период "оккупации" и т.п. Сосредоточусь на главном: латвийский закон по сути запрещает контрсобрания антифашистов в центре Риги, а эстонский закон запрещает устанавливать топонимы в честь коммунистов и активистов Интердвижения и ОСТК. Собственно, вдохновением для авторов этого законопроекта и стала многолетняя тягомотина национально озабоченных типчиков по переименованию улиц имени деятелей Эстляндской трудовой коммуны Тиймана и Даумана в Нарве.
Имена авторов законопроекта тоже интересны в свете нынешней политической ситуации. Это Urmas Kruuse, Tarmo Kruusimäe, Kaja Kallas, Eerik-Niiles Kross, Üllar Saaremäe, т.е. речь идет о совместном проекте Реформы и Исамаа; Исамаа – в коалиции, Реформа – в оппозиции. Против кого нацелена такая дружба – понятно.
Теперь о том, что мне не понятно. Государственная идеология выражается в государственных символах, пантеоне, святцах, топонимах, практике спецслужб и т.д., и в этом смысле мы не имеем дело с чем-то новым. Новое тут то, что "за черту" выдавливаются антифашисты и коммунисты, шире – левые. Раньше такого expressis verbis не было.
Отсюда первый вопрос: как называется эта государственная идеология? Классический "буржуазный национализм" или что покруче? Вопрос этот на круглом столе "Идентификация фашизма в современном мире", который прошел пару недель назад, даже не ставился. По понятной причине – половина из участников обвинялась и обвиняется как раз по "фашистским" статьям – "разжигание межнациональной розни" и т.п. Тоже интересно, что с антифашистами спецслужбы борются как раз с помощью привлечения "фашистских" статей УК.
И второй вопрос: допускает ли эта идеология само существование в политическом поле левых и антифашистов (не в западном понимании и того, и другого)?
Вопрос возник не на пустом месте. Вот фрагмент недавнего интервью Каи Каллас, одного из авторов законопроекта:
"Вам есть за что критиковать социал-демократов?
Нет, каждый должен следить за собой. У них другая идеология, с которой мы иногда не согласны. Хотя друзья не должны всегда соглашаться друг с другом".
Какие в эстонской политике "друзья", я оставлю без комментария, но тут важно то, что лидер реформистов хотя бы на словах признает наличие в стране идеологии, отличной от ее собственной.
Данные вопросы представляют для меня как научный, так и практический интерес. Как для председателя Совета Левой партии.
Взгляд второй: права местных самоуправлений
Оба закона прямо посягают на права местных самоуправлений. Огороженная "средним пальцем" территория принадлежит городу Риге, но государство объявило ее своей охранной зоной. И ввело там особый режим.
Эстонский законопроект прямо запрещает местному самоуправлению называть свои улицы и площади именами тех людей, которые не симпатичны государству. Тем самым отнимая у самоуправлений право распоряжаться своей, подчеркиваю – своей – собственностью.
Европейская хартия местного самоуправления в ст. 3 гласит, что "под местным самоуправлением понимается право и реальная способность органов местного самоуправления регламентировать значительную часть публичных дел и управлять ею, действуя в рамках закона, под свою ответственность и в интересах местного населения".
"Значительная часть публичных дел" означает "не все", но про границу между интересами государства и интересами местных самоуправлений Хартия особо не распинается.
Проблема автономии местных самоуправлений мне представляется глобальной проблемой, поскольку повсеместно (ну, кроме, пожалуй, Скандинавии) государство по кусочку в день от самоуправлений отщипывает. В свою пользу. Причем никакого сопротивления это, как правило, не вызывает.
Вот простой пример. Был в Эстонии такой Закон о публичных собраниях. Хороший закон, кстати, обросший судебной практикой, т.е. вовлеченные в процесс стороны в целом понимали, что можно, а чего нельзя. По этому закону собрания регистрировало местное самоуправление.
А потом закон отменили. Целиком. Хороший, напомню, закон. И приняли Закон об охране порядке, в который отдельной главой вошли публичные собрания. Которые, согласно новому закону, отныне регистрирует полиция.
Разница – колоссальная. Поскольку полиция – это государство, которое совершенно не обязано действовать "в интересах местного населения". Представьте себе мэра маленького, насквозь консервативного городка, по главной улице которого вознамерился пройти заезжий гей-прайд. Зарегистрировать такое "собрание" – политическая смерть для мэра. И он откажет. Найдет причину. Если не найдет – позвонит мне, я подскажу.
И совсем другая ситуация, когда уведомление о таком "собрании" ляжет на стол префекту полиции. Который даже не в этом городке сидит. И политические перспективы какого-то захудалого мэра, как и чувства горожан, ему глубоко по фиг. "Зарегистрировать!".
В итоге получается вот что. Свобода собраний, как право – это право безвозмездно и временно занимать открытые публичные пространства – улицы, скверы, площади и т.п. То есть право пользования муниципальным имуществом. И совершенно логично, что такое право пользования муниципальным имуществом реализует… муниципалитет. А в Эстонии – государство.
Вопрос "разделения властей" и, добавлю, денег между государствами и муниципалитетами стоит везде очень остро. Точнее, должен стоять. Однако на практике никаких видимых конфликтов мы не наблюдаем. Последний (он же первый) массовый бунт самоуправлений в Эстонии был во время "административной реформы", когда число этих самоуправлений было сокращено приблизительно втрое. Тогда – да, самоуправления встали на дыбы, поскольку местную знать оставили без кормушки. Государственный суд этот бунт "не удовлетворил", и после этого – опять тишина.
Причин тому я вижу две. Первая: законные поползновения в сторону прав и кошельков самоуправлений распространяются сразу на все самоуправления, и кто-то должен быть первым в своем выражении недовольства. Тут сразу же возникает вопрос: а почему мы? Впрочем, описываемая в сегодняшнем выпуске ситуация интересна как раз тем, что прямо касается Риги и Нарвы.
Вторая причина, опять-таки на мой взгляд, состоит в том, что за программу борьбы с государством за права самоуправлений хрен кто проголосует. "Я поведу вас за собой!" – "А мы не пойдем!". Недаром "мейнстрим" перед каждыми муниципальными выборами заводит шарманку о том, что местные выборы – это не про политику, это про канализацию. Как тут быть – не знаю. Если кто знает – поделитесь. Выиграем выборы – возьму в советники.
Взгляд третий: про собственность
Из статьи в Википедии про Памятник Свободы в Риге: "С 1910 года на этой же площади (но в ином месте) находился памятник Петру I. Он был демонтирован в ходе эвакуации культурных ценностей из Риги вскоре после начала Первой мировой войны.
Идея установки памятника в честь борцов за независимость Латвии возникла в 1922 году, когда премьер-министр Латвии Зигфрид Анна Мейеровиц поручил разработать правила конкурса проектов будущего памятника. После нескольких конкурсов был выбран проект Карлиса Зале под девизом "Сияй, как звезда!" ("Mirdzi kā zvaigzne!"). Строительные работы начались в 1931 году и выполнялись на пожертвования, собранные жителями Латвии".
Государство законом объявило памятник своей собственностью. И установило особый режим пользования. Памятником, который был возведен на деньги жителей Латвии.
Вопрос строительства/покупки чего-либо "на народные деньги" всегда впоследствии упирается в вопрос о собственности. В результате, как правило, происходит специфическая национализация (огосударствление), причем без выплаты компенсации. Было ваше – стало наше.
Когда в 2006–2007 годах я представлял тартуских активистов в деле о ликвидации Тартуской Пушкинской гимназии, то было видно, что город Тарту, решение которого мы оспаривали, панически боится того, что объединение РУШКЭ ( Русская школа Эстонии) потребует здание гимназии себе. На том основании, что до войны здание было возведено на средства, собранные русской общиной Тарту. Этот вопрос мы с товарищами проговаривали, как одну из версий внесудебной защиты, но в результате от этого пути отказались. Представьте, что на нищее некоммерческое объединение сваливаются счета за отопление огромного здания, при этом сама гимназия, как учреждение – ликвидирована. Но факт подчеркну: гимназия, построенная на деньги национальной общины, вдруг стала городской собственностью.
Вопрос собственности в то время еще острее стоял в отношении Бронзового солдата. Чей он? Кто имеет право и обязанность за ним ухаживать? Сносить? Государство опять объявило его своим, хотя город Таллин и пытался это оспорить…
Возвращаясь: двумя упомянутыми законами государства взялись распоряжаться муниципальной и/или народной собственностью (в случае Риги это не только памятники, но и указанная на плане территория). Без какой-либо компенсации. Даже не знаю, как это правильно квалифицировать. Кража? Грабеж? Разбой?
Свободу Юрию Мелю, Альгирдасу Палецкису, Олегу Бураку, Константину Никулину, Алексею Грейчусу!
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.