Все чаще на разных дискуссионных площадках мне (автору Матеушу Пискорскому – прим. Baltnews) приходится отвечать на один и тот же вопрос: зачем Польше нынешняя, совершенно неадекватная и необъяснимая с точки зрения элементарной логики восточная политика? Считая, что понимание сути поведения Варшавы позволяет предусмотреть некоторые шаги польского правящего класса, попытаюсь найти ответ на этот вопрос.
Анализируя мотивы, которыми руководствуется официальная Варшава, можно прийти к выводу, что присутствуют три основных фактора, оказывающих влияние на восточную и в целом внешнюю политику страны.
Первый носит чисто исторический характер и связан с особенностями истории Польши с момента появления польской государственности. На самом деле на эту тему должны рассуждать профессиональные историки.
Второй – психологический и культурологический, и тут лучше все объяснят психологи, понимающие основные черты польского национального характера.
Третий – чисто политический, по поводу него должны высказаться политологи и социологи, которые изучают процесс формирования политических элит.
История Польши носит своеобразный "имперский" облик. Первая Речь Посполитая по территории была какое-то время одной из немногих в Центральной и Восточной Европе империй. Нетипичным государственным образованием, учитывая факт, что ее экспансия проводилась скорее восточными магнатами, чем центральной королевской властью.
Децентрализованная и порой анархическая структура включала в себя огромные пространства под видом польско-литовского (на самом деле, русинского) государства. И безусловно все это осталось в исторической памяти, в коллективном сознании современных поляков.
А еще мало кто осознает, что именно тогда, в конце XVI столетия случился прецедент, очень важный с точки зрения будущей траектории развития Польши.
Брестская уния и создание греко-католической церкви на территории Польши стали явным признаком того, что страна была вовлечена в реализацию чужих интересов, в данном случае интересов Ватикана.
Одновременно началось угнетение православного населения, по сути попытка колонизации русских земель. Об этом, кстати, помнят не только поляки, но и современные украинцы, белорусы и даже литовцы. Поэтому все польские претензии на лидерство в регионе обречены на провал. Эту историю стоит изучать, чтобы понять, чем была тогда Польша и почему она не будет пользоваться авторитетом на своих бывших Восточных кресах.
Второй фактор – это польская психологическая, не вылеченная травма времен разделов Польши. Показательным примером является польская литература XIX века.
Практически все произведения на протяжении этого столетия были глубоко ангажированными, восхвалявшими очередные безнадежные восстания против России. И практически во всех произведениях поэзии и прозы главенствующую роль играет эмоциональная пустота и страдание по "польскому" Востоку. В этой литературе днем с огнем не найти что-нибудь про славянскую колыбель польской государственности – Гнезно, Познань, даже Краков. Зато можно прочитать про украинскую степь и даже Крым.
Психологический фантомный синдром – этих земель в составе Польши давно нет – они, кроме культурного наследия, не испытывают никаких связей с Польшей, но определенная часть поляков продолжает по ним скучать.
Они, естественно, не мечтают об экспансии на Восток, но совершенно не против того, чтобы Польша вернулась в свою роль цивилизационного лидера всего пост-польского пространства, которое ныне является постсоветским и еще в большой степени принадлежит, несмотря на усилия коллективного Запада, к Русскому миру.
Фантомные боли остались. Их продолжают испытывать, хоть и в измененном виде, чем-то похожем на немецкие сантименты по Гданьску или Калининграду. Эти чувства порождают мнение, что у Польши есть специальная даже "миссия", которую она обязана выполнять на Востоке. Однако этой миссии не только никто не ждет, но многие ее опасаются или не хотят.
После Второй мировой войны Польша вернулась в русло прежнего развития, обозначенного как "пястовская доктрина" (по имени первой исторической династии польских князей и королей – Пястов). Это национальная страна, в большой степени монокультурная и моноэтническая. Это просто современная Польша, модернизированное государство средних размеров в центре Европы.
Фантомные боли породили "ягеллонскую идею" экспансии на Восток и постоянной конфронтации с Русским миром. "Пястовская доктрина" же соответствует географической, геополитической и цивилизационной реальности. В отличие от доктрины польских реалистов, возрожденная "ягеллонская идея" совсем оторвана от нынешних условий, современного расклада сил в геополитике.
Чувство собственной территориальной идентичности заставляет поляков идти на Восток. Однако эта идентичность и самосознание построено на отрицании фактов, на отказе от признания геополитической действительности XXI века.
И все это отражается в архаизме польской внешней, особенно восточной политики. Отсюда заявления довольно многих польских политиков о том, что Варшава несет "особую ответственность" за судьбу Киева, Минска, Вильнюса, Риги и даже Таллина, Кишинева и Тбилиси. И никак она не успокоится, пока не защитит их от нового "монгольского" игра с Востока.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.