Город был снесен с лица земли ураганным огнем немецкой артиллерии, даже ни одного деревца целого не осталось. Из 16 228 человек довоенного населения в декабре 1917-го насчитывалось 154 жителя. «Дралась пехота, кавалерия, авиация, тяжелая артиллерия, химические войска. Десятки тысяч русских солдат и офицеров полегли под Сморгонью и не меньшие потери понесли войска кайзера.
Наши солдаты говорили: «Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал». Писатель Михаил Зощенко позже сказал: «В ту войну прапорщики жили в среднем не больше двенадцати дней».
Немцы называли Сморгонь «русским Верденом» и в память о тех жесточайших боях композитор Герман Блюме написал «Сморгонский марш». Однако еще раньше на сморгонской земле прозвучала иная музыка – композитор Михаил Огинский сочинил здесь всемирно известный полонез «Прощание с Родиной».
Но гремела в 1915 году здесь не музыка, а нескончаемые орудийные канонады. И цвет русской гвардии – преображенцы, кексгольмцы, волынцы, весь Гвардейский корпус сражались на рубежах рек Вилии и Оксны. Капитан Александр Кутепов, будущий белый генерал и галиполийский герой, не раз водил свой 2-й Преображенский батальон в атаку по-гвардейски: шеренгами, шагающими в ногу, смыкая ряды, всякий раз, когда кого-то выбивали пули. Сам шагал впереди, оглядываясь иногда – так ли как надо идут его бойцы?
В боях под Сморгонью отличились: будущий Маршал Советского Союза и министр обороны СССР, пулеметчик 256-го Елисаветградского полка Родион Малиновский, вольноопределяющийся-артиллерист Валентин Катаев – писатель, автор повести «Белеет парус одинокий», будущий Маршал Советского Союза и начальник Генштаба РККА подполковник Борис Михайлович Шапошников, командир 14-й роты 6-го Финляндского стрелкового полка поручик Владимир Триандафиллов – впоследствии известный советский военный теоретик.
Список длинен. В нем – прапорщик Генрих Эйхе, командовавший войсками Минского района в 1921 – 1922 годах, начальник штаба 64-й пехотной дивизии полковник Михаил Дроздовский – в годы Гражданской войны генерал Добровольческой армии. Именно на сморгонском участке фронта воевали дочь Льва Толстого Александра Толстая, будущий писатель Константин Паустовский, оказавшийся здесь в качестве санитара и уже упомянутый мною офицер 16-го Мингрельского гренадерского полка Михаил Зощенко – тот самый, что вырос в писателя-сатирика.
Именно Зощенко рассказал о газовой атаке, предпринятой немцами под Сморгонью в ночь на 20 июля 1916 года:
«Я выбегаю из землянки. И вдруг сладкая удушливая волна охватывает меня. Я кричу: «Газы! Маски!» И бросаюсь в землянку. Рукой я нащупал противогаз и стал надевать его.
Вокруг меня бегают солдаты, заматывая свои лица марлевыми масками. В бинокль я гляжу в сторону немцев. Теперь я вижу, как они из баллонов выпускают газ. Это зрелище отвратительно. Бешенство охватывает меня, когда я вижу, как методично и хладнокровно они это делают. Я приказываю открыть огонь по этим мерзавцам. Я приказываю стрелять из всех пулеметов и ружей…
Я вдруг вижу, что многие (наши) солдаты лежат мертвыми. Их – большинство. Я слышу звуки рожка в немецких окопах. Это отравители играют отбой. Газовая атака окончена.
Опираясь на палку, иду в лазарет. На моем платке кровь от ужасной рвоты…»
Как известно, за несколько дней до той атаки Зощенко писал в своем донесении:
«Ротный разведчик донес мне, что им замечено несколько блиндажей на опушке леса… Под вечер 18 июля я прополз за свои караулы через проволоку и в бинокль видел эти блиндажи – их примерно около 10, и построены давно, ибо поросли травой…
Я полагаю, что эти блиндажи для штурмовых орудий или же какие-нибудь склады с боеприпасами. Иначе трудно объяснить, почему блиндажи на самой опушке леса и так высоко от земли…».
Оказалось же, что именно из этих укрытий выкатили немцы свои газовые аппараты. Но полковник Павленков то ли по небрежности, то ли по пьянке, докладывая в полк о результатах разведки, сократил тревожное донесение своего ротного, и никаких мер не было предпринято. Знаменитая немецкая газовая атака под Сморгонью продолжалась полтора часа, газ проник на глубину до 20 километров. Было отравлено 40 офицеров и 2 076 нижних чинов. Правда, в ответ русские химики также провели по немецким позициям газобалонную атаку.
Ожесточенные бои шли и в сморгонском небе. Сюда не раз прилетали бомбить немецкие позиции тяжелые бомбардировщики «Илья Муромец».
25 сентября 1916 года три воздушных корабля под командованием штабс-капитана Бошко взяли боевой курс на позиции немецкой артиллерии в 25-ти километрах юго-западнее Сморгони. Неожиданно один из «Муромцев», который вел поручик Дмитрий Мокшеев, повернул назад: заклинил правый крайний двигатель. Отряд отбомбился без Мокшеева и лег на обратный курс. Тем временем механик аварийного самолета вышел на крыло, пробрался к крайнему мотору и наладил его прямо в небе.
В жилах поручика Мокшеева текла кровь рюриковичей – он был прямым потомком князя в тридцатом поколении. Молодой офицер не мог допустить, чтобы товарищи подумали, что он струсил и вернулся на аэродром под благовидным предлогом. И потому снова лег на боевой курс и успешно отбомбился в одиночку.
Но у «Муромца» не было истребительного прикрытия. И поручик Мокшеев вступил в неравный поединок с четырьмя истребителями противника. Метким пулеметным огнем экипаж отгонял наседавших немцев. Один из истребителей трижды приближался к «Муромцу» и трижды уходил ни с чем. В четвертый раз, высчитав мертвую зону воздушного корабля, немецкий пилот вошел в нее и перебил весь экипаж из пулемета. Тяжелый бомбардировщик с мертвыми пилотами продолжал лететь, пока не сорвался в штопор.
Он врезался в землю возле села Чухны на немецкой территории. Немцы, которые наблюдали воздушный бой, нашли в обломках машины тела четырех мертвых офицеров – поручиков Д. Мокшеева, М. Рахмина и Ф. Гаибова, а также корнета О. Карпова. Их с почетом предали земле и соорудили из обломков самолета памятник, увенчав его православным крестом. Позже, когда Сморгонь вошла в состав Польши, поляки перезахоронили русских летчиков, и теперь в деревне Боруны стоит обновленный памятник героям.
И это только один эпизод из 810-дневной боевой хроники.
Много раз упоминается Сморгонь в военных сводках того времени, в дневниках участников сражений, в мемуарных книгах… Но советским историкам велено было про Сморгонь забыть: война империалистическая, война бесславная, не наша война…Правда, можно было упоминать, что именно под Сморгонью Наполеон бросил свою армию и уехал в Париж. Под Сморгонью же французы сжигали на кострах свои знамена.
А то, что под Сморгонью 847 человек стали георгиевскими кавалерами, что там полегли сотни безвестных героев, об этом стыдливо умалчивали почти 90 лет.
Бывший морской летчик-фронтовик Владимир Лигута попытался закрыть эту черную дыру, написав книгу «У Сморгони под знаком Святого Георгия». Низкий поклон ему за его труд и его память…
Памятный православный крест установили в 2006 году под Сморгонью в местечке Крево на братской могиле русских солдат местные жители краеведы Владимир Прихач и Александр Каминский.
В моем распоряжении оказались уникальные фотографии, сделанные под Сморгонью и Крево прапорщиком 204-го Ардано-Михайловского полка Л. Соломонидиным. Фотоаппарат был большой редкостью на передовой. На кадрах участника боев под Сморгонью запечатлены для истории сцены солдатской жизни, следы артналетов, фольварки и деревни прифронтовой полосы.
Несколько лет своего детства я провел в Сморгони. Учился в школе. Но никто никогда не рассказывал нашему классу о боях в Первую мировую войну. Полагаю, что учителя наши и сами не знали о том, что творилось в здешней округе в 1914 – 1917 годах. Даже дед мой, Михаил Романович Соколов, воевавший в этих местах, тоже промолчал о том, какие бои полыхали здесь всего лишь сорок лет назад.
Сегодня на снимках, сделанных из космоса, хорошо просматриваются линии оборонительных рубежей, следы траншей и окопов. Сегодня в этих местах белорусы наметили первый на территории СНГ военно-исторический мемориал, посвященный воинам Первой мировой. Центральное место в нем будет занимать отлитая из бронзы скульптурная композиция «Крылатый гений солдатской славы».
Отлить-то отлили, но несколько лет готовые скульптуры провели на задворках городской автобазы. А может быть, и поныне там. У властей Сморгони не хватает средств, чтобы установить мемориал на отведенные проектом места.
И все-таки хочется верить, что бронзовые солдаты Первый мировой займут свои места на постаментах и пьедесталах, а имена героев той Великой войны останутся в нашей памяти.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен