Конфликт в области трактовки новейшей истории постепенно выходит за рамки политической дискуссии и оказывает влияние на сферу международного и национального законодательств. Все это чревато тем, что скоро решения, связанные с политикой памяти про Вторую мировую войну, будут приниматься судами.

Вовлечение органов судебной власти в этот процесс создает новые вызовы. Во-первых, даже сейчас ведутся разные дискуссии по поводу отсутствия независимости судов, их политической ангажированности в разных странах.

Во-вторых, раз уж про исторические вопросы придется высказываться судьям, потребуется перевод основных понятий и определений с исторической в юридическую плоскость.

В-третьих, усилится фактор общественного давления и появится заинтересованность СМИ в уголовных делах, имеющих непосредственное отношение к исторической политике разных государств.

На самом деле этот процесс уже начался, но он станет особенно заметным в ближайшие месяцы в связи с 75-й годовщиной Победы. Примеры такой тенденции стали очевидны в Польше и в России. Правда, на совершенно разных уровнях, но отражающих общий тренд.

От Сиэтла до Рима. Где в мире победу СССР над нацизмом помнят и чтят

В России президент передал на рассмотрение Государственной думы законопроект, содержавший поправки к Уголовному кодексу РФ. После изменений 243 статья УК РФ будет предусматривать возможность уголовного преследования всех лиц, причастных к уничтожению памятников, мест памяти и захоронения советских воинов, погибших во время Второй мировой войны, вне зависимости от их гражданства или подданства. Короче, закон Российской Федерации предлагается распространять и на иностранцев, совершивших данное преступление вне пределов России.

Насколько такой закон может стать эффективным в противодействии сноса очередных памятников и осквернения очередных военных кладбищ, особенно в странах Восточной и Центральной Европы? Безусловно, его содержание предусматривает ряд мер, которые могут создать определенные неприятности чиновникам, принимающим соответствующие решения по поводу сноса памятников.

Привлечение их к уголовной ответственности в России – задача непроста, если не совсем невыполнима. Остается объявить определенные лица в международный розыск Интерпола, но рассчитывать на их реальное задержание и передачу российским следственным органам для допроса не стоит. Теоретически некоторые подозреваемые могут быть временно задержаны при пересечении любой границы, но это ненадолго, и, скорее всего, их отпустят в течение нескольких часов.

Так что вступление в силу данного законопроекта может максимум создать временные неприятности для причастных к войне против исторической памяти. Других последствий, вероятно, не будет. Данные лица обычно не имеют никаких связей с Россией, не ездят туда, не занимаются бизнесом в Российской Федерации.

Почему на Украине большие проблемы с исторической памятью

Напомним, что в странах региона речь идет в первую очередь об официальных лицах разных уровней, принимающих формальные решения о сносе советских памятников.

Если рассматривать данный вопрос на примере Польши, лидирующей среди стран, системно борющихся с памятью об освобождении Европы от нацистской оккупации, то получаем список, который состоит из депутатов (авторов соответствующих законопроектов), членов руководства Института национальной памяти (определяющего официальную государственную трактовку истории), воевод (руководители госадминистраций в регионах), глав районов и мэров городов. К этому можно добавить еще и активистов местных, антироссийски настроенных общественных и политических организаций, нередко связанных с правящей партией. У ни одного из них нет особого интереса к любым контактам с Россией.

Зато у многих из них есть определенные контакты в других странах постсоветского пространства. Поэтому эффективность применения российского закона можно действительно увеличить, исключительно распространяя его действие на территории других республик бывшего СССР.

У многих представителей польских национальных элит есть контакты с белорусскими, казахстанскими и другими партнерами, не считая Украины, по понятным политическим причинам. Некоторые из них после ухода с официальных постов намерены заниматься бизнесом. Другим интересно работать на постсоветском пространстве в области науки, культуры и неправительственных структур.

Поэтому эффективность статьи 243 УК обусловлена введением аналогичных поправок в законодательство максимально большого количества стран, у граждан которых есть предки, погибшие во время последней мировой войны. Однако для этого надо стремиться к созданию единого цивилизационно-исторического пространства, что в нынешних условиях, несмотря на многочисленные усилия российского руководства, является чрезвычайно сложной задачей, которую не получится реализовать в течение оставшихся до майского юбилея пары месяцев.

Процесс уничтожения памятников в Польше начался не вчера. Он длится уже почти 20 лет, хотя менее интенсивно. Его первые симптомы были заметны еще в начале 90-х годов.

Поэтому российская реакция на уровне законодательства появилась слишком поздно. Не исключено, что произошла бы она на несколько лет раньше, удалось бы если не спасти, то хотя бы замедлить организованную польским руководством кампанию против памяти героев Второй мировой войны. Большинства памятников уже давно физически нет. Неизвестно даже про судьбу их останков.

В нескольких местах продолжается еще борьба за сохранение памятников и захоронений. Теперь ее можно вести на уровне национального закона и на уровне международного права.

Так, в польском городе Тшцянка, где в 2017 году был снесен мавзолей и уничтожено место захоронения 56 солдат Красной армии, 2-го марта состоялся суд, который принял решение обязать местную прокуратуру провести расследование по поводу возможной уголовной ответственности местных и государственных чиновников.

Получается, польская администрация, проводя мероприятия по борьбе с местами памяти, даже особенно не заморачивается вопросами соблюдения местного, действующего закона. По данному делу также продолжаются административные процессы.

Но стоит напоминать про существующую польско-российскую договорную базу, в которой предельно ясно говорится о необходимости сохранения памятников, мест памяти и военных кладбищ. Договор остается в силе, но одна из сторон полностью игнорирует его постановления. Но это уже та область, где должен быть активно задействован российский МИД.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.