Официально толкуемым течением ислама в Османской империи был Суннизм ханифитского толка, самая гибкая из четырёх школ, хотя признавались и другие ортодоксальные толки. Окончательное оформление религиозной системы здесь относится к XV – XVI вв. Османский султан присвоил себе титул халифа, т.е. духовного главы всех мусульман, укрепив тем самым свой авторитет.
Богословы (улемы) были одной из самых влиятельных групп населения империи. На них опиралась Порта в делах религиозных, юридических, в области образования и интеллектуальной жизни.
Во главе иерархии богословов стоял стамбульский муфтий – шейх-уль-ислам, равный по рангу великому везиру.
Вслед за ним шли два кади-аскера, затем другие высшие богословы. Порта пыталась контролировать улемов через систему утверждения местных кади, осуществлявших надзор за юридическими и административными делами, и мухтасибов, следивших за моралью верующих и надзиравших за цеховыми организациями ремесленников и купцов.
Но в Османском государстве субъективно существовала широкая гамма цветов и оттенков ислама – от ханбалитов через ортодоксальных суннитов других толков к зейдитам, шиитам ибадитам и ваххабитам. Был широко распространён культ святых; а рядом, переплетаясь с исламом или подменяя его, существовали до мусульманские религиозные верования и культы — колдовство, идолопоклонство, поклонение солнцу, анимизм, фетишизм, культ предков. Таково было духовное наследие, на основании которого складывались взгляды и воззрения.
Например, ислам, по мнению ваххабитов, имел своими источниками только Коран и сунну. Они признавали четырёх имамов, основателей правоверных школ суннизма, а также Таки ад-Дина ибн Таймийю и Ибн аль-Кайима (XIV в.), но фактически отвергали теорию и практику богословов, принадлежавших ко всем последующим поколениям.
Выступая в принципе против "новшеств", доводя до крайности положения ханбализма, ваххабиты отвергали религиозно-правовую школу Османской империи — ханифизм. Можно сказать поэтому, что ваххабиты восставали против той формы ислама, которая существовала в Османской империи.
Сунниты составляют большинство населения Сирии, и большинство турецких пашей – ставленников-правителей в сирийской провинции османской Турции были суннитами. Впоследствии, когда страной правили французы, руководить сирийскими арабами было поручено конфессиональному меньшинству — алавитам, но после ухода французов власть вновь взяли сунниты, которых в Сирии большинство.
Потом в Сирии пришла к власти новая идеология БААС, проповедующая национальное единство, арабский национализм. Партия БААС выдвинула на пост президента в 1970 году Хафеза Асада, который также делал ставку на религиозное меньшинство — алавитов. После Хафеза Асада, как известно, власть перешла к его сыну Башару.
Сегодня же расклад региональных сил особенно показывает тактическую роль Турции в Сирийской сцене. В регионе для достижения определённых целей учреждается новый военный пакт стран залива с Турцией. Впервые после распада Османской империи открывается военная база Турции в арабском полуострове в частности Катаре. Несомненно, сегодня наряду с противоречиями Саудовская Аравия и Турция объединены в борьбе против влияния России в Сирийской сцене. Но Саудиты одновременно с этими действиями подготавливается и к постсадовскому периоду против грядущей влиянии Турции в постосманской географи. А в борьбе за недопущение турок в регион будет использованы религиозные инструменты, как решающая сила, объединяющая арабов полуострова. В этом смысле не случайно, что несколько лет тому назад в сирийском городе Хомс, отстоящем к северу недалеко от Алеппо, произошёл бунт местных ваххабитов. Саудиты обладают влиянием над сирийскими ваххабитами. Но многие эксперты говорят о том, что в стратегическом плане Турция будет отстранена от руководства арабскими процессами.
Действительно для Анкары настоящим барьером в регионе являются арабские силы ваххабитского толька, не желающие принятия арабской массой турецкой, относительно либеральной модели государственного устройства. И вдобавок к этому эти устремлении Анкары по многим причинам пока не приветствуются со стороны США и Израиля. Израиль также не стоит в стороне от событий, но Тель-Авив заинтересован в том, чтобы Сирия оставалась целостной, даже за счёт сохранения Б.Асада, с которым израильтянам легко манипулировать Сирией. Но если встанет вопрос о расколе Сирии, Израиль сделает ставку больше на курдский фактор, с помощью которого создаст в регионе курдский буфер между Израилем и Сирией.
По всей видимости, концепция нового видения места Турции премьер-министра А.Давудоглы не найдёт своего регионального субстрата, что заставит турецкие власти вновь рассмотреть своё политическое видение в регионе.
Одновременно мне кажется, что экономическая ситуация 2016 года в постсоветском пространстве переформатирует взгляды и Москвы в данной проблеме. Безусловно, 2015 год оказался весьма неординарным годом. В течение этого года произошло не только падение стоимости нефти почти в три раза, но и обвал курса рубля к доллару США почти в три раза. Учитывая, что в структуре экспорта продажа нефти составляет 65 процентов, столь драматический кульбит национальный валюты уже не кажется чем-то невероятным. Как это всегда бывает, общественный дискурс разделился на два полюса: на одном полюсе сосредоточились голоса тех, кто считает, что произошла катастрофа, на другом – слышно мнение, что мол, сейчас появились условия для роста нефтяного экспорта, повышения конкурентоспособности и т.п. Не являясь экономистом, я далёк от мысли ввязываться в данную полемику. Но на азербайджанскоv примере мы наблюдаем, что некоторые люди, которые по 10-20 лет занимают высокие государственные посты и уже свыклись с ролью "незаменимых", вдруг оказались словно в сжимающихся тисках. Я вижу, как выросла требовательность к ним со стороны общественности, а с другой стороны, они оказались под давлением девальвации. Экономические вызовы оказались своего рода экзаменом для части руководящей элиты Азербайджана. Постепенный уход от нефтяной модели к более диверсифицированной модели экономики оказался невозможным. Былы упущены огромные возможности. Поэтому уже пора всем нам вместе разрешить накопившиеся вопросы и переносить эти проблемы из эмоциональной плоскости в конструктивную.
Вполне вероятно, что в ракурсе этих событиях изменится подход Москвы и к событиям в Сирии, учитывая многомиллиардные безвозвратные затраты в этой чёрный дыре. Конечно, базовым принципом Москвы всегда останется сохранение территориальной целостности Сирии. От Анкары ожидается такой же подход, если она заинтересована в разрешении этой проблемы.
И в этом кроется истина!
Такова реальность, диктуемая арабским регионом.