Эта история похожа на трогательную сказку. Почему? Для Ксении Триполитовой, нашей героини, жизнь сложилась из сказочной мозаики: всю себя она посвятила русскому классическому балету. Причём не ради славы, а для собственного удовольствия. 24 апреля истинной парижанке и блистательной балерине Ксении Триполитовой исполнится 100 лет. Из них ни минуты она не сожалела о сделанном в детстве выборе.
Долгая жизнь эмигрантки из России тесно переплелась с самыми драматическими страницами истории XX века. Участница труппы "Русского балета" полковника де Базиля, унаследовавшего дягилевский репертуар, танцовщица парижских кабаре, исполнительница народного танца, она выступала на сценах всей Европы. Судьба свела её со многими знаменитостями того времени — Сергеем Кусевицким, Сергеем Лифарём, Ниной Вырубовой, Верой Немчиновой, Марго Фонтейн, Морисом Бежаром и многими, многими, многими…
Который год Ксения Триполитовв проводила лето под Вильнюсом в имении Гулевичей "Кривой Погурек". Была гостьей нынешнего хозяина имения историка моды, известного коллекционера Александра Васильева. Здесь, на веранде, мы с нею неторопливо беседуем, наслаждаясь напоенным лесными ароматами воздухом.
BALTNEWS.lt: Ксения Артуровна, вся ваша жизнь – это русский классический балет выдающегося уровня. Но как вы пришли в него?
— Это было задолго до Второй Мировой войны. Наверное, так было уготовано провидением – а ведь я родилась в 1915 году! Но по-настоящему серьезно балет вошёл в мою жизнь в Париже, в 1937-м.
С детских лет хотела стать артисткой и была способна к танцам, как будто предчувствовала своё будущее. Жили в маленьком Гнёзно — это такой древний польский город недалеко от Познани и недалеко от польско-германской границы. Провинция была бедна на события. Приходилось самой выдумывать представления и втягивать в эти игры подруг. Так познакомилась с еврейской девочкой Хаечкой — именно она и преподала мне первые балетные классы. Например, матросский танец, который я потом танцевала в матросском костюме и с трубкой во рту.
Хая научила меня и восточному танцу в модном тогда фокинском стиле. Я выходила к публике в шароварах и тюрбане "а-ля Бакст", в мягких туфлях. Так уже в 12-13 лет влюбилась в балет. Увы, не было ни балетной школы в округе, ни учителей.
Но однажды я гостила у кузины в Варшаве. Там и нашла настоящую балетную школу молодой балерины Веры Петракевич — она ранее жила в Париже и занималась в студии неподражаемой Любови Егоровой. Вера Петракевич как-то сказала, что если мне когда-нибудь доведётся попасть в Париж, то должна обязательно пойти в студию Егоровой.
Позже, в 1933 году, стала брать уроки балета у польских балетмейстеров Горецкой и Моравского. Горецкая поставила мне русский танец на музыку Пуни из "Конька-Горбунка" — на пуантах, в стилизованном русском сарафане, в богатом кокошнике, расшитом жемчугом и камнями в стиле талантливейшего русского художника Сергея Соломко. Его ещё называли генералом от декадентства, потому что Сергей Сергеевич родился в 1883 году в Санкт-Петербурге в семье генерала.
Кокошник, кстати, чудесным образом сыграл заметную роль в моей жизни.
Удивительной красоты головной убор принадлежал самой Нине Кирсановой. Отец, Артур Рубом, купил его в своё время во Львове специально для танца в "Коньке-Горбунке". А много лет спустя именно этот кокошник в Париже свёл меня с историком моды Александром Васильевым.
Но вернёмся в довоенный мир. Отец получил работу в Вильно, и мы всей семьёй сюда переехали. Именно в Вильно я познакомилась с танцорами балета. Новые знакомства в артистическом мире произвели на меня огромное впечатление. Общение с артистами укрепило в желании уехать в Париж и учится там искусству балета у самой мадам Егоровой. Я не просто мечтала об этом – я этим бредила!
Французскую визу в Польше получить было очень трудно. Но моя тётя Наталья Волкова жила к тому времени в Париже уже несколько лет и была знакома с профессором балета мадам Егоровой. Тётя и Любовь Николаевна симпатизировали друг другу, были дамами одного круга. В итоге мы получили письмо с приглашением, на основании которого мне выдали французскую визу. А так как я была несовершеннолетней – на тот момент ещё не исполнился 21 год, — имела право взять во Францию маму.
Так я и мама Мария Михайловна уехали в Париж. Через некоторое время мама вернулась в Польшу. Я планировала позаниматься год или два и вернутся в Вильно, чтобы открыть студию. Но, увы, вышло иначе. Позже познакомилась с Николаем Триполитовым, с которым и прожила больше сорока лет.
Ни в Вильно, ни в Польшу я не могла вернуться – началась война. А преподавать начала лишь в 1968 году, поступив в муниципальную консерваторию в городке Дранси под Парижем, где и проработала 22 года. Давала уроки классического балета и классы характерного танца, много работала с ученицами частным образом.
После смерти любимого мужа моя жизнь сильно изменилась. Я очень нуждалась и с утра до вечера преподавала балет — это меня спасло, ведь другого заработка не было. Утром давала уроки в частной школе "Мадам Зои", днём работала в муниципальной консерватории в Дранси, вечером — в Нуази-лё-Сек, это тоже городок под Парижем. В день выходило до 8 часов уроков – очень много для танцовщицы.
Учила в основном маленьких детей балету и характерным танцам. Знаете, горжусь своей работой. Одна из учениц стала солисткой в Гранд-опера. Это балерина Брижит Херметц, она уже на пенсии и преподаёт в Каннах в школе у Розеллы Хайтауэр.
Мне очень жаль, что народно-характерные танцы сейчас во Франции больше никто не преподаёт. После ухода из Гранд-опера русской балерины Ирины Гржебиной, которая давала уроки характерных танцев, была идея пригласить меня на её место. Об этом мне говорила известный балетный критик мадам Курнон. Но возраст и уже ограниченные силы не позволили решиться на такой ответственный шаг.
Кстати, Ирина Зиновьевна родилась в 1907 году в Санкт-Петербурге в семье талантливых педагогов Гржебиных, и сама была блестящим хореографом, педагогом и балериной. Ещё в 1938-м она создала в Париже хореографическую "Школу русского балета", затем труппу "Русский балет Ирины Гржебиной". А похоронена мадам Гржебина в августе 1994-го в Париже на кладбище Банье.
BALTNEWS.lt: Интересно, какими оказались первые впечатления от Парижа? Он ещё не был оккупирован Германией и оставался респектабельным и богемным…
— Я сразу почувствовала себя как дома, хотя после Вильно всё казалось другим — нарядным и столичным. И мне было очень интересно, до сих пор я очень люблю Париж за то, что там уютно и спокойно.
Помню, как с мамой в девять-десять вечера гуляли на Монмартре. Как ходили в собор Сакре-Кер. Я всё время ездила на метро — тогда ещё существовали вагоны первого и второго классов. Но, к слову, метро совсем не изменилось — всё те же линии, даже плиточная облицовка стен на станциях такая же, как и во второй четверти ХХ века.
Но давайте помнить о цели поездки – учиться балету! Практически на второй день пошла заниматься к мадам Егоровой и, помню до сих пор, страшно волновалась. Думаю, делала большие успехи, поэтому мой преподаватель учила меня всё время. Даже когда началась Вторая мировая война, и я не могла выступать, всё равно учёба не прекращалась — училась и училась.
BALTNEWS.lt: Обучение у самой Любови Егоровой – это, наверное, было одновременно и сложно, и престижно?
— Это были всегда хорошие уроки, много учениц из разных театров, многие приезжали из США. Это были бесценные уроки.
Нельзя забывать, кем была сама мадам Егорова.
Любовь Николаевна по первому мужу — Мамонтова, по второму — княгиня Трубецкая. Санкт-Петербург принял её в свои объятия 27 июля 1880 года. Это была истинная аристократка, настоящая русская балерина и педагог, оказавшая в итоге значительное влияние на французскую балетную школу XX века.
Ученица Евгении Соколовой, она выпускалась в классе Энрико Чеккетти, который специально для своего первого выпуска поставил балет "Урок танцев в гостинице", в котором Егорова с одноклассниками Седовой, Обуховым и Фокиным танцевала па-де-катр.
Рas de quatre – бальный танец английского происхождения. Его еще называют танцем четырёх.
После выпуска Егорова принята в балетную труппу Мариинского театра. Дебютировала 22 ноября 1898 года, исполнив па-де-труа – то есть, танец втроем, — в балете "Лебединое озеро". Занималась у Екатерины Вазем, Марии Горшенковой и Анны Иогансон. Как танцовщица, сочетала в себе высокую технику с природной грацией и мягким обаянием. Её талант лирической балерины раскрылся в таких балетах, как "Лебединое озеро" и "Жизель".
В 1914 году Егоровой было присвоено звание балерины. Спустя два года она получила пенсию, но продолжала выступать. Прощальный бенефис состоялся 22 января 1917 года в балете "Лебединое озеро", после чего Любовь Николаевна уехала в Финляндию, а затем в Париж. В 1921 году Сергей Дягилев пригласил её присоединиться к труппе "Русского балета". Уже в начале ноября на лондонской премьере "Спящей красавицы" Егорова танцевала фею Канареек, а затем — партию принцессы Авроры в очередь с Трефиловой и Спесивцевой.
В 1923 году моя учительница и покровительница открыла в Париже, на улице Ларошфуко, собственную школу танца. В парижскую студию Егоровой в течение многих лет приходили как дети, только начинающие учиться балету, так и звёзды сцены.
Я просто напомню, что в студии Любови Николаевны занимались Серж Лифарь, Леонид Мясин и Антон Долин, Марго Фонтейн. Среди её учеников — Александра Данилова, Соланж Шварц, Жанин Шарра, Этери Пагава, Юлий Алгаров, Жорж Скибин, Мария Толчиф, Вера Немчинова, Ролан Пети, Пьер Лакотт, Соня Гаскелл, Нина Вырубова, Марика Безобразова, Розелла Хайтауэр, Давид Лишин, Татьяна Лескова, Элен Кирсова, Нини Тейладе, Клод Бесси, Майна Гилгуд. И я – Ксения Триполитова!
Надо сказать, что перечисленные мною имена танцоров и балерин с благоговением произносили и произносят любители балета во всем мире. Представьте себя, многих я, простая виленчанка, знала лично!
Любопытный факт: нередко способные ученики Егоровой занимались у неё бесплатно или в долг, который она потом, как правило, прощала.
Особенностью школы были красота рук и поэтичность. Как педагог, она отличалась вниманием к особой музыкальной выразительности, слитности переходов от одного движения к другому. В её студии царили стиль и музыкальность. По словам Пьера Лакотта, "в Егоровой замечательно сочетались ум, педагогический талант, терпение и умение приучить ребёнка к дисциплине".
Этот историко-театральный экскурс я сделала только для того, чтобы вы, молодые, понимали величие моего педагога!
Для мадам Егоровой музыка на её уроках играла огромную роль. Егорова сначала сама показывала нам все эти балетные па. Я точно помню, что она во время классов носила юбку с блузкой и обувь на небольшом каблучке. У Любови Егоровой были очень красивые руки, и часто во Франции в балетном мире говорили: "У вас руки мадам Егоровой!"
Отмечу, что талант, усердие и преподавательские способности Любови Николаевны высоко отмечены Францией — второй родиной. Её наградили Орденом искусства и литературы. Егорова преподавала почти до 86 лет, и когда Любовь Николаевна умерла, а это случилось 18 августа 1972 года, французская балерина Иветт Булан-Вине, всегда помогавшая старым русским балеринам и заботившаяся о пенсиях, которые назначил Морис Бежар, передала оставленный мне в наследство пакет.
В нём я нашла икону Трёх Святителей, которую впервые увидела, переступив порог балетной альма-матер. И шёлковую косыночку – её Егорова повязывала на голову во время уроков.
Как-то в Париж приезжала Наталья Метелица, директор петербургского музея театрального и музыкального искусства, и хотела косынку у меня забрать для экспозиции. Но я пока с ней не расстаюсь!