Не можешь завоевать – прикорми и сделай сателлитом. Примерно так действовала Римская Империя. У ее границ жили федераты, которые не были частью огромного государства, но служили Империи, получая за это всевозможные бонусы.
Восточное Партнерство (ВП) – очень похожая история. Но результат неравномерный. Кто-то одной ногой в ЕС, а кто-то даже думать об этом не хочет.
Этой программе Евросоюза уже 13 лет. Именно 7 мая 2009 года был дан официальный старт Восточному Партнерству. Провозгласили символично не в одном из центров силы ЕС (Париже, Берлине или, скажем, Стокгольме), а в Праге – бывшей столице одной из стран соцлагеря. Это была демонстрация присутствия на землях, дружественных СССР, которого больше нет. Зато есть Россия. Вроде бы партнер и поставщик газа, а вроде бы и конкурент. На всякий случай надо ослаблять дальше ее влияние.
Начинка Восточного партнерства
Закрепились в бывшем соцлагере – нужно переходить на следующий слой, то есть бывшие советские республики. Понятно, что Прибалтика – давно пройденный этап. Да и не были эти страны так советизированы, как другие части СССР. И они так долго не находились в Союзе. Частично это касается и западных районов Украины и Белоруссии.
ВП изначально не предполагало обязательного и полного включения Азербайджана, Армении, Белоруссии, Грузии, Украины и Молдавии в свой состав. Суть проекта действительно можно описать словом "федераты" или даже "саттелиты".
Но некоторые страны вошли во вкус и уже стремятся официально поднять у себя синий флаг с желтыми звездами. Это Украина, Грузия и Молдавия. Как известно, в первой стране эта тема была и остается особенно острой. В 2014 году ее даже использовали для нашумевшего Майдана и государственного переворота.
ЕС, мягко говоря, пока не уверен, стоит ли включать эти страны в свою семью. У всех трех государств есть территориальные проблемы. Во всех случаях это либо замороженные, либо реальные боевые конфликты. Как мы видим, некоторые довольно масштабные. Некоторые члены ЕС готовы участвовать в них по схеме "прокси-война". Другим же это совсем не нужно.
И часто речь идет даже не о включении данных трех стран в Союз. Ситуация немного иная. В Румынии многие политики хотели бы видеть в своем составе Молдавию, а в идеале и часть Украины. Частично план уже реализуется. Например, создаются параллельные церковные диоцезы на чужой территории в рамках Румынской православной церкви. Раздаются румынские паспорта.
У Польши тоже есть свои виды на тот же Львов. Именно поэтому в марте глава польской правящей партии Ярослав Качиньский заявил в Киеве, что нужна миротворческая миссия НАТО или "какая-то более широкая международная структура". Еще он это назвал миссией, "которая сможет защитить себя и которая будет действовать на территории Украины". Понятно, что если такое будет, то Польша будет играть в проекте не последнюю роль. Все мы получим замороженный конфликт, а Варшава – контроль над западными районами Украины.
А в Белоруссии Польша пыталась влиять через выдачу карт поляка, дающих льготы в польской юрисдикции. Это имело определенный успех. Часть населения стала лояльнее относиться к Польше. Затем были контрмеры. Белорусские власти запретили иметь такие карты силовикам и чиновникам.
С Грузией все по-другому. Ввиду географии никто из наиболее амбициозных участников ЕС даже опосредовано присоединить ее к себе не сможет. Да там и очень неоднозначная политическая ситуация.
Инструмент превращения страны в саттелита
Теперь давайте перейдем к сути самого Восточного Партнерства. А что конкретно оно дает этим бывшим советским республикам? Глобально – ничего. Никаких крупных проектов финансирования, как это может быть, например, с Европейским банком реконструкции и развития. В основном это относительно небольшие бюджеты, различные диалоговые площадки от самого низкого "народного" уровня до высшего.
О последнем немного подробнее. Одна из самых известных площадок ВП – это Парламентская ассамблея Евронест. Здесь ЕС выбрал в отношении Белоруссии неверную тактику. Вместо приглашения членов парламента звали "заменителей" из оппозиции. Понятно, что такое никак не могло понравиться официальному Минску.
Даже парламентарии других стран ВП говорили, что нужно вести диалог именно с белорусскими сенаторами и депутатами. Но, как правило, в Брюсселе к этому не прислушивались. Сейчас и подавно. Год назад на девятой сессии Евронеста Белоруссию представляли Светлана Тихановская и делегация ее сторонников. Так что в этом измерении де-факто реальное государство Республика Беларусь не присутствует, и через него ЕС никак не может влиять на страну. Видимо, или еврочиновников это не очень волнует, или они испытывают иллюзии на счет потенциала оппозиции в изгнании.
Еще более серьезная площадка – совместные саммиты ЕС и ВП. Долгое время, "пессимизируя" официальный Минск, туда не приглашали первое лицо. С 2014 года до первой половины 2020 в отношениях Белоруссии и Евросоюза было относительное потепление. И на рижский саммит ЕС/ВП в 2015 году пригласили лично Александра Лукашенко. Чем хотели соблазнить президента? Ответ несложный. В одном месте можно было пообщаться с такими серьезными лидерами как федеральный канцлер Германии, президент Франции, премьер-министр Великобритании и т. д.
Но приманить на это белорусского президента не получилось. Вместо него приехал глава МИД Владимир Макей. Так что уже тогда, в лучшие годы отношений Минска и Брюсселя, было понятно, что вовлечь Белоруссию в свою орбиту по принципу сателлита/федерата не получится.
Все эти годы Минск через свой МИД, как правило, играл роль чуткого собеседника, который не собирается идти на конфликт, но и не готов окунаться с головой во все предлагаемые инициативы. Даете денег на какой-то нужный проект? Хорошо. К примеру, были надежды использовать ВП для обустройства границы с Украиной. Частично они оправдались. Также на деньги ВП белорусское МЧС смогло получить ценный опыт социальной рекламы по своей теме в рамках проекта PPRD. В частности, была издана красочная брошюра по безопасности для детей.
В общем, официальный Минск получил некоторые дивиденды по мелочам. А летом 2021 года Белоруссия приостановила участие в ВП. Судя по нынешним обстоятельствам, в том числе украинским и санкционным, если когда-то страна захочет вернуться в проект, то это будет явно не при сегодняшнем политическом руководстве.
Отсюда вывод, что ВП как инструмент превращения Белоруссии в сателлита через влияние на власть не оправдал себя. Определенное число симпатизантов Евросоюз получил только в оппозиции и в различных слоях общества. В этом плане российская мягкая сила явно проиграла, потому что интенсивность действительно работающих программ взаимодействия на уровне НКО намного меньше.
Однако Москва на данном историческом этапе выиграла битву за союзника именно на уровне экономическом и политическом (взаимодействие с высшим руководством). Так что Белоруссия пока будет союзником России, но не сателлитом ЕС.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.