Пока страны Балтии борются с распространением коронавирусной инфекции, темы реализации проекта Rail Baltica и планов выхода стран Балтии из энергетического кольца БРЭЛЛ (Белоруссия, Россия, Эстония, Латвия и Литва) отошли на второй план.
Baltnews обсудил с главным научным сотрудником Института Европы Российской Академии Наук (РАН) Николаем Межевичем текущее состояние проектов и их возможное будущее после завершения борьбы с пандемией.
– Г-н Межевич, как вы считаете, что будет с проектами Rail Baltica и выхода стран Балтии из БРЭЛЛ после коронавируса?
– Экономическое содержание проекта Rail Baltica с самого начала, с первых разговоров было неясно. На попытку некоторых, в том числе знакомых мне, экспертов в Эстонии, Латвии и Литве поставить вопросы о рентабельности – а слово "рентабельность" для экономиста первое слово, которое он произносит при рассмотрении любого экономического сюжета – от покупки буханки хлеба до вложения 100 млрд долларов, если это какой-нибудь американский руководитель Федеральной резервной системы, – сразу же было сказано в ответ, что применительно к Rail Baltica вопрос рентабельности ставить не следует.
Не следует – так, не следует. Тогда сразу возникает вопрос: если о рентабельности мы не говорим, то перед нами неэкономический проект, а какой-то другой. Какой? Это уже следующий вопрос, давайте этот вопрос обсуждать. Он может быть политический, некий символ солидарности, он может быть военно-транспортным, он может – до коронавируса – быть проектом репутационным, показывающим, что Европейский союз может взять и выбросить пять-шесть-семь-восемь млрд евро просто так. Знаете, в стиле московского купца второй гильдии, который не просто обедает в ресторане, но еще и бьет там стекла дабы показать, что у него хорошо идет бизнес.
Что же касается выхода из БРЭЛЛ, здесь немного иная ситуация. С технологической точки зрения, это возможно. С экономической точки зрения, это не выгодно для Эстонии, Латвии и Литвы.
Но если говорить о том, что из России или Белоруссии идет какая-то неправильная электроэнергия, а литовские, например, СМИ прямо так и говорят: из Швеции электроэнергия идет правильная, а из Белоруссии идет неправильная, – это, конечно, новое слово в энергетике, и я бы сказал даже, что это новое слово в экономике.
Но понятно то, что Прибалтика себя хочет отсечь от потенциально более выгодных ресурсов, и это делается из политических соображений. Условно говоря, сегодняшние руководители разорвут связь с Россией и Белоруссией, а у следующих такого соблазна – что-либо купить на энергетическом рынке в Москве или Минске – просто не будет, потому что это технически уже будет невозможно.
Условно говоря, отрезанная нога уже никогда не болит. Есть фантомные боли, да, но сама по себе она не болит.
– А как все-таки пандемия сказывается на эти проекты и сказывается ли вообще?
– Я не верю в то, что полноценное строительство Rail Baltica в текущих вопросах возможно, потому как выбросить пару-тройку или даже шесть-семь млрд евро в нормальных условиях стабильного экономического развития – нелогично, но возможно.
Сейчас, когда бизнес Эстонии, Латвии и Литвы кричит о помощи, и это в общем-то понятно, демонстративные миллиардные вложения в дорогу, которая ведет из ниоткуда в никуда, не поймут.
Эстония, Латвия и Литва – все-таки страны формальной демократии: смешные выборы, но они все-таки там есть. Поэтому не рискнет правящая элита согласится на продолжение строительства. А предположить, что одновременно будут потрачены деньги и на помощь, и на дорогу – очень сложно. Я не думаю, что такие резервы есть у Европейского союза, тем более, что Брексит никто не отменял.
– То есть проекты могут быть заморожены на какое-то время?
– Сейчас мы видим следующее: на тему Rail Baltica наши соседи предпочитают не говорить. Ну, скажем, месяц-два-три-четыре такая методика может работать, и потом все равно придется что-то делать и как-то озвучивать свою позицию, потому что страус может засунуть свою голову в песок, но он не может долго жить с головой в песке, это разовая акция.
– Частично проекты финансируются Европейским союзом, экономика которого находится в кризисе. Еще до разгара пандемии шла речь о сокращении дотаций Прибалтике. Как вы считаете, как после победы над пандемией изменятся эти дотации?
– Я думаю, что, может быть, и не сократятся количественно эти дотации, хотя пока, похоже, сократятся.
Теоретически эмиссия, пересмотр европейского бюджета, новые финансовые правила и на таких условиях денег может стать как бы больше, но и в этом случае, даже если денег для Эстонии, Латвии и Литвы будет больше, они потребуются не на эти задачи, к которым мы относим и БРЭЛЛ, и Rail Baltica, а на другие, более важные задачи, более первоочередные.
[Это] помощь малому, среднему бизнесу, восстановление туристического сектора. За этими проектами десятки тысяч людей, а вот за Rail Baltica во многом десятки тысяч иностранных рабочих, и где-то, ну скажем, год назад активно обсуждался вопрос, как привезти двадцать тысяч украинцев для строительных работ. Ну кто сегодня привезет двадцать тысяч украинцев для строительных работ? Кому захочется рискнуть политическим здоровьем? Очевидно, что никому.
– Выход из БРЭЛЛ и проект Rail Baltica – имиджевые проекты, которые не закончить, скорее всего, будет нельзя. Как стремление реализовать их может отразиться на населении республик?
– Сейчас у правительств Эстонии, Латвии и Литвы есть возможность применительно к Rail Baltica и даже к выходу из БРЭЛЛ начать с чистого листа. Выйти и сказать: "Уважаемые дамы и господа, мы за европейскую интеграцию, но видите, тут до нас добрался вирус, и мы отложим на парочку десятилетий вот эти проекты как внеочередные".
Уверяю вас, даже те люди, которые весьма критически настроены к российской политике и вообще к российской государственности предпочтут дешевую электроэнергию из Минска в условиях экономического кризиса. Подчеркиваю: никто пока даже не намекнул, когда закончится экономический кризис. Изобретут вакцину, не изобретут вакцину – когда закончится экономический кризис, никто не знает. В Прибалтике тоже.