– Г-н Резник, в Литве на днях вышла книга "Я есть Ванагас" про Адольфаса Раманаускаса-Ванагаса. Успели ее прочитать?
– Нет. Честно вам скажу, мне неинтересно. Одним бандитом больше, другим меньше. Ассоциация российских граждан относится, как относился Верховный суд Литовской ССР, который признал его бандитом и поставил к стенке.
– И не будете? Даже ради интереса?
– Зачем? Можно, конечно, если она попадется… О "подвигах" "лесных братьев" – поскольку я родился и вырос в Литве – я очень много наслышался от простых литовцев: что они здесь творили, какие были ужасные времена, а также из воспоминаний ребят, которые их к стенке ставили.
– Почему, если есть свидетельства о преступлениях Ванагаса, возвеличивается его фигура?
– Это все из одной оперы – русофобия. Интерпретация в разных моментах – русофобия. Надо же как-то показать… Ванагас – герой.
Когда был суд над [бывшим депутатом Клайпедского самоуправления Вячеславом] Титовым, я присутствовал. Там присутствовал и мэр Клайпеды [Витаутас Грубляускаc]. После окончания заседания я к нему подошел и спросил: "Уважаемый мэр, скажите, пожалуйста, так кто такой Ванагас? Бандит или герой?". "Конечно, герой", – ответил мэр. Так о чем еще говорить?
Я могу вам рассказать про мою соседку. Бабуля. Она была верующим человеком, ходила в костел. Приходит оттуда, излила душу: поругалась с ксендзом из-за того, что тот начал мессу по "лесным братьям", бандитам. Она рассказала: "Как ты можешь? Я сама пепелища разбирала и обожженные детские косточки доставала". После этого она в костел не ходила, молилась дома.
Сейчас они "партизаны". Пенсии получают. Интересная особенность: если советские партизаны ходили с орденами, эти втихаря сидят. Все объясняется чем? Если их брали за хвост где-то в бункере, у них было два пути: либо тебя ставят к стенке, либо, как сейчас модно говорить, ты сотрудничаешь со следствием, но, правда, получаешь 25 лет лагерей.
Так что те, кто сейчас "партизаны", "подпольщики", все отсидели в Сибири. А почему они остались живы? Да потому что они сдали своих. Поэтому они сидят и особо не афишируются. Зачем, особо своими "партизанскими подвигами" не похвастаешься, ведь осталась родня тех, кого они убили, понимаете?
– Неужели родня тех, к смерти которых, возможно, причастен тот же Адольфас Раманаускас-Ванагас, не выступает против его героизации?
– Им просто не дают слова. Потом, значит, Сейм Литвы признал его героем. Так кто же против Сейма пойдет?
– Уже даже президент признал.
– Ванагас этот… Титова признали виноватым, он оскорбил национальную память. Тут он, конечно, сам виноват, оплошал, такие вещи…
– Если смотреть с самого начала, он задал вопрос – стоит ли увековечивать память человека, который может быть причастен к смертям мирных граждан. Как он сам объяснял Baltnews.lt, он рассчитывал, что будет дискуссия.
– Все. Он покусился на святую корову современной Литвы. Кстати, могу вам сказать. Чем-то ситуация с Титовым ну каким-то образом переплетается с ситуацией с бывшим президентом Литвы Роландасом Паксасом. Но тут тоже сам Паксас виноват. Он пообещал, что разберется с продажей "Мажекяй Нафта" и "Телекома", а это… Такое заявление можно такое делать, когда твои люди возглавляют безопасность республики, министерство обороны, юстиции и прокуратуры. Вот тогда можешь делать и действовать.
– Портал Baltnews.lt общался с экс-президентом Паксасом. Он также отмечал, что на ситуацию с ним повлияла секретная тюрьма ЦРУ, которую хотели на территории Литвы установить.
– Очень даже может быть. Кстати, я был приглашен на 14-й конгресс партии Паксаса. Там в зале было порядка 600 человек. Я шел, честно говоря, и надел внутреннюю броню, что на Россию будут "катить бочку".
Что меня убило – ни намека, ни полнамека, даже тени намека не было на что-нибудь, чтобы Россию обвинить в какой-нибудь пакости. Это были простые люди, которых волновал вопрос – что делать с Литвой?
Основная проблема – миграция. Был бы я помоложе, я бы тоже [уехал]. Возраст не тот. Извините меня, промышленность развалена. Я всегда литовцев уважал за трудолюбие, хозяйскую хватку. Ладно, заводы вы тут закрыли, но когда вы закрыли атомную станцию, которую получили на халяву… Когда вы уничтожили свое сельское хозяйство, которое было в десятке европейских…
Я называю себя пессимистическим оптимистом или оптимистическим пессимистом. Я обычно говорю – ничего, ребята, будет хуже, вы не расстраивайтесь.