Начало сентября, помимо прочего, это еще и 75-я годовщина окончания Второй мировой войны. Бытует поверье, что битвы не заканчиваются, пока не похоронен последний павший. Как в Литве идут поисковые, военно-мемориальные работы и работы по захоронению останков погибших?
С этими вопросами обратимся к Виктору Орлову, председателю поискового движения "Забытые солдаты".
– Г-н Орлов, два предыдущих года были для литовских поисковиков исключительно сложными. Вам запрещали все, что можно запретить. Улучшилась ли ситуация?
– Многие годы поисковики работали в соответствии с литовским законодательством, строго соблюдая Устав организации, утвержденный Минюстом. В этом документе черным по белому сказано: имеют право заниматься поиском, эксгумацией и последующими захоронениями останков, работой в архивах для установления личностей погибших, уходом за воинскими захоронениями. Одним словом, комплексной военно-мемориальной деятельностью в цивилизованном ее понимании.
А в 2018 году что-то в государственном механизме сломалось. Причиной поломок стала директор департамента культурного наследия. Диалог между нами оборвался, даже не начавшись.
– На уровне Министерства культуры, вашего куратора, случился поворот от цивилизованных взаимоотношений к нецивилизованным?
– К глубокому сожалению, именно так, правила игры изменились. Если провести условную параллель с футболом, "Забытым солдатам" площадь ворот увеличили в четыре раза, а департаменту культурного наследия, который пошел в атаку на поисковиков, створ в четыре раза уменьшили.
Фактически у нас не осталось возможностей проводить полевые работы. Приходилось только обороняться. Дело в том, что в сжатые сроки к подзаконным актам придумали поправки, которые иначе как рогатками назвать нельзя.
Например, под запрет попало использование металлодетекторов, появилось требование в каждую экспедицию брать лицензированного археолога.
Лично сам несколько раз пробовал заключить договор с таким специалистом. И даже встречались люди, согласные выполнять работу в поле. Но после обязательного посещения кабинета директора департамента каждый кандидат отказывался от сотрудничества.
К слову, глава департамента госпожа Диана Варнайте постоянно высказывала недовольство "Забытыми солдатами", обвиняла организацию в закрытости, корыстности, сокрытии результатов поиском и даже их фальсификации. И это при всем том, что на рабочий стол чиновницы регулярно ложились информация о планах и письменные отчеты о выполненных работах.
– Какую археологическую ценность представляют останки погибших 80 или 110 лет назад?
– Никакой ценности и никакого интереса. Кости лежат, как правило, не глубже 30 сантиметров. Культурные слои повредить невозможно. Но есть такое слово – память. Есть моральная ответственность перед солдатами всех войн, всех армий и особенно перед погибшими в боях, чьи сослуживцы донесли победные знамена до логова, в котором обитала фашистская чума.
Что обычно встречается поисковикам? Фрагменты обмундирования, личное имущество, каски, фляги, котелки, ложки, монеты. Иногда справки, фотографии, остатки других документов. Литовские музеи такие предметы даже не считают серьезными, достойными изучения или экспозиции. Стране память такого рода не нужна. Но она нужна людям, не болеющим амнезией.
– Не могу хотя бы вскользь не коснуться длинной судебной тяжбы, инициированной департаментом культурного наследия против вашей организации.
– Получился многолетний принципиальный поединок. "Забытых солдат" чиновники Минкульта и представители местных властей планировали уничтожить, но поисковики выиграли. Чиновники показали себя людьми без чести и совести. Они фальсифицировали факты, апеллировали к псевдопатриотизму, доказывали, что в Литве законы имеют обратную силу, и еще черт знает какие козыри вбрасывали в игру.
К счастью, все безрезультатно. Логика жизни и здравый смысл взяли верх над самодурством госчиновников и устремлениями нацпатов. Правда, наша победа оказалась только моральной. На общем состоянии дел она никак не сказалась.
От поисковиков по-прежнему требуют согласований своих планов с МИД и Минкультуры, с национальным Центром исследования геноцида и резистенции, с местной властью.
Подписей и печатей нужно собрать столько, что, если бы в стране существовало министерство по делам крючкотворства и умертвлений добрых начинай, его сотрудники обзавидовались изобретательности коллег от культурного наследия.
– Неужели их ничему не учит зеркальный ответ МИД Российской Федерации, приостановившего работу национальной экспедиции "Миссия Сибирь"? Она для молодых литовцев была отличной школой патриотизма.
– "Миссия Сибирь" бездействует уже три сезона. А виновата в этом все та же Варнайте, которая своим неумным решением приостановила ремонтно-строительные и восстановительные работы на воинских мемориалах советским солдатам на территории Литвы.
Разве это логично, что экспедиции в Красноярском крае на литовских могилах устанавливают кресты и соответствующие официальной исторической версии пояснительные таблички, а в Литве нас заставляют монтировать таблички с пояснениями типа "Весь выбитый на камне текст не соответствует исторической действительности". А на камне, к сведению общественности, написано, допустим, "Здесь похоронен Герой Советского Союза сержант Иванов, погибший в июле 1944 года при освобождении нашего города от немецких оккупантов". Что в этой надписи исторически неверно?
– Такие пояснительные таблички уже встречаются?
– Увы. Например, в Панеряй, предместье столицы Литвы, где только евреев сожгли более 70 тысяч, у входа в мемориальный комплекс на литовском, иврите и английском написано: "Многое здесь не соответствует исторической действительности".
Что любопытно: ни английское, ни израильское посольства никак не реагируют. Хотя дипломатам, как минимум, должно быть стыдно за такие уточнения. Ямы, в которых содержали несчастных перед казнью, и места кострищ – это, по всей видимости, не соответствует действительности?
– Что поделаешь, попытки переписывать историю стали уже привычными. Сама в интервью слышала из уст историка Валдаса Ракутиса слова о вашей и нашей истории, о Литве красной и Литве зеленой.
– Подобные заявления стали общим местом. Но мне всегда казалось, что история, в том числе военная, должна быть едина и однозначна. Исторические факты должны трактоваться в исторической хронологии таким образом, чтобы они на 100 процентов соответствовали тому, что было на самом деле.
Попытки переписать историю глубоко непродуктивны. Я согласен с политологами, которые утверждают о позициях малых и слабых государств: это синдром неполноценности, когда ты каждый раз пытаешься любым способом самоутвердиться. Главное – чтобы про тебя не забыли.
Доходит до кощунства. Своими глазами видел в Освенциме, как историческая экспозиция в угоду политической конъюнктуре сильно искажена с точки зрения трактовки страшных событий прошлого. И вся эта чушь считается исторической наукой. Ложь преподают в школах, вузах. Мы стали свидетелем попытки исказить итоги Второй мировой войны. Так сознательно подрывается тот миропорядок, который сложился по итогам 1945 года. Это лишает нас объективного будущего.
– То есть, занимаясь богоугодным делом по поиску незахороненных воинов, "Забытые солдаты" в своем масштабе стремятся сберечь историческую правду?
– Именно так. Что и бесит всех наших оппонентов.